08 Февраля 2016
Сопоставляя положение дел в современном садоводстве, с уровнем развития современных биотехнологий просто диву даешься, до чего же примитивна организация работы нынешнего земледелия, занятого выращиванием и культивацией всевозможных фруктовых плодоносящих деревьев.
Это какая-то сплошная тотальная отсталость, нелепо приукрашиваемая цирком научных достижений, которые якобы вот-вот станут реально широкодоступными в их невероятной эффективности, при этом, на практике ничего или почти ничего такого или не происходит, или же случается, но как правило, в больше показательном, чем прикладном варианте реализации.
Яблоня-груша-слива-персик и всё в вариации одного компактного, активно плодоносящего деревца.
Проще говоря, совершенно неясно, почему наши сады до сих пор не засажены компактными культурными деревьями, каждое из которых представляет собой не только воплощение невероятно концентрированного и эффективного плодоношения, но и является источником произрастания, как минимум, нескольких сортов, например, яблок, а то и целого ряда разновидностей тех или иных непохожих друг на друга фруктовых плодов? Согласитесь, это хороший вопрос. Даже очень хороший.
То есть, совершенно неясно, почему современные биотехнологии только лишь делают вид, что работают на благо человечества? Почему даже всем известный механизм прививок до сих пор используется так слабо и так редко? И что это за столь нелепая, а точнее говоря, откровенно убогая система организации общественного хозяйства, частью которой являются совершенно идиотские разговоры про опасность генных мутаций?! Как это так, люди десятилетиями ели себе ели результаты давних генных экспериментов, совершенно ошибочно и безосновательно считая их неким естественными, самопроизвольно появившимися на свет продуктами… А потом вдруг страшно испугались появления новых разновидностей всё той же привычной им еды, отличающейся от прежней лишь тем, что к делу её создания приложили руку уже не только далёкие предки человечества, но и его ныне здравствующие представители?
Еда может быть только ядовитой или неядовитой, то есть, либо вредной, либо полезной.
С пищей всё обстоит довольно просто: она либо ядовита, либо нет. А вот никаких мутаций она вызывать не может. Просто потому, что таковы особенности окружающей нас биологической системы. В ней имеется защита, предусматривающая невозможность несанкционированных генных, а значит, видовых трансформаций. В общем, чтобы произошло перерождение того или иного, например, растения, необходимо подвергнуть его геном специализированному микробиологическому искусственному, принудительному воздействию, направленному на изменение конструкции его ДНК. А это очень серьезный, тонко-технологичный процесс. Он сам собой произойти не может. Тому нет никаких реально существующих подтверждений. И даже, например, столь пугающее всех своим разрушительным всесилием радиоактивное воздействие совершенно никак неспособно повлиять на создание того или иного нового вида живых существ.
В общем, геном – это конструктор, который несравнимо легче просто уничтожить, нежели внести в него какие-то изменения, чем придется очень тщательно и осмысленно, заниматься в условиях специально организованной лаборатории, на уровень которой естественная земная среда не тянет совершенно никаким образом. Ну, и конечно, что бы там генететики, образно говоря, не на мутили, опасность результатов их труда будет колеблется в диапазоне: «ядовито – не ядовито». Просто потому, что люди и понятия не имеют, насколько сложно технологичным должно быть, например, растение, которое реально окажется способно порождать новые, всерьез отличные от него разновидности флоры. Это уже будет целый завод-лаборатория, а не какая-то там привычная нам трава. Причем, опять-таки, создавать новые виды она сможет исключительно согласно программе, заложенной в неё человеком. А значит, и тогда результат будет заранее предопределен и известен. И это притом, что на данный момент времени о сотворении столь сложных биоформ речи вообще никак не идет. Это уж слишком крутой уровень умений для недоразвитой земной генетики.